Ругоев Яков Васильевич (1918 - 1993) писатель, поэт и прозаик. Родился в Суоярви Калевальского (Ухтинского) района учился в Ухтинской школе (нынешняя Калевала).
Произведения: «Месть», (1943 г.), «Огни Марикоски» (пьеса, 1947/1948 г.), «На можжевелевой земле», (1964 г.), «Тростниковый берег» (роман, 1974 г.), «Большой Симон» (1975 г.), «Пекка и Анья» (повесть, 1975 г.), «Мои карельские корни» (1982 г.), «Сказание о карелах» (эпическая дилогия в стихах), «Озера» (поэма), «Олоневоды» (поэма), «Полк майора Валли» (роман), «Прокладывая пути» (сборник исторических очерков), «Яакко и Васселей. Лесная карельская молодость» (роман, 1997 г.)
Язык произведений: финский язык
Главная тема творчества: исторические и национальные корни карельского народа, морально-этические проблемы
Награды: Народный писатель Карелии. Лауреат Государственной премии Карелии. Заслуженный деятель культуры РСФСР.
В 1997 году в Республике Карелия учреждена именная стипендия Яакко Ругоева. Предназначена она одаренным студентам и аспирантам вузов республики — авторам произведений на финском, вепсском и карельском языках. В 2008 году на том месте, где был родной дом Яякко Ругоева в Ухте (нынешняя Калевала), установлена памятная доска «На этом месте стоял дом Я. Ругоева»
Яакко Ругоев
Сказание о карелах
Повествование в стихах
Перевод с финского Т. Стрешневой, О. Шестинского, М. Тарасова
Пролог
Баллада о земле карельской
(перевод О. Шестинского)
Мы подобны вольным птицам,
Что в глубоком нашем прошлом
Над горами, над долами
Пролетали и гнездовья
Обрели на новом месте,
Чтобы никогда обратно
К родине первоначальной
Стаями не возвращаться.
Мы не ведаем далеких
Погрузившихся в тумане
Наших родовых корней,
Путь в четыре поколенья
Или в пять – никак не боле –
Нами понят и осознан,
Видимы побеги рода.
Современная наука
Наших древних дней не знает
Глубже берестяных грамот.
Но чутье
нам подсказало.
Что еще в далеких предках
Зародились мы и жили
Много тысяч лет назад.
Из неведомой пучины,
Из туманного простора
К нам о сотворенье мира
Донеслись былые песни,
И они переплетались
С тем, что пел нам Вяйнямейнен,
В этих же местах рожденный.
Все иные наши песни –
Отчей местности преданья,
Калевальские творенья
Доброй выделки домашней,
Это самовыраженье
Чувств карельского народа,
Предыстория искусства,
И когда-нибудь наука
Место в жизни им найдет,
В жизни прожитой, реальной.
Значит так:
Мы прилетели
И мгновенно оценили,
Что земля благоприятна
Нраву и укладу жизни,
Свойственным нам от рожденья;
Дорог красотой своею
Этот край суровым людям –
Землепашцам, рыбакам.
Здесь земля для нашей жизни
Будто создана нарочно:
Поле в валунах гранитных,
Строй таежных крепких сосен,
Лососевые протоки.
Ветер над озерным лоном...
Здесь для жизни закалятся
Будущие поколенья.
Здесь потребует природа
И несокрушимость воли,
И размах душевных сил.
Все, с чем встретились на этой
Мы земле благословенной,
Крайностями выражалось:
Летний свет и тьма зимою.
Летний зной и зимний холод,
Твердость скал и топь болота...
Между крайностями скрыты
Неизведанные тайны.
Но назвали эту землю
Мы своей землей карельской,
Милой и обетованной.
Мы на ней свободны были,
Как свободны только птицы,
Что летят навстречу ветру
Или же с попутным ветром,
Чтобы отыскать гнездовье
Для своих птенцов грядущих.
Мы нашли себе гнездовье
У озерной глади Нево,
У бесчисленных заливов,
В устьях лососевых рек;
И на берегах Онего,
На песчаных склонах Шуньги,
У Выгозера, на кручах
У Воицкого порога.
Возле ясных сегозерских.
Ондозерских волн рассветных,
Между валунов у Куйтти,
В грохоте порогов Кеми,
В тростниковой Оуланге,
На горе высокой Куме,
У могучего Кивакка,
Где вода стремглав несется,
Разбиваясь о гранит;
У причудливых изгибов
Русел Ковды, Каннанлакши,
У суровой, просоленной.
Шири беломорских вод...
На земле благословенной
Меж озерами простерлись
Вековечные боры,
Чащи елей и осинник,
Земляничные поляны
И морошковые топи;
Там в таежной глухомани
Самый разный зверь водился.
Глухари на токовищах
Токовали, а олени
Дикие в лесах трубили.
Работящие карелы
Плыли с неводом по морю.
Опускали сети в омут,
На порожистых протоках
Ставили иные снасти
И вылавливали вволю
Харьюсов, лещей, лососей...
Из лесины крепкоствольной
Ладили дома на годы,
Лодку с мачтою высокой
Мастерили у причала.
На земле благословенной
Род красивый поднимался.
По лесам распространялся
И на языке карельском
С доброй мыслью окрестил
Все проливы, острова,
Реки, горы и заливы,
Чащи, заводи, поляны,
Перелески и протоки
В дальней пустоши таежной...
Годы шли. Земля родная
Расцветала и мужала.
И по свету разлеталась
Слава о земле карелов.
Рубленые избы встали
Крепостями у заливов,
На лесных зеленых склонах...
Жили широко карелы,
Локтем ближнего соседа
В тесноте не задевали.
Жизнь исконного карела
Выражалась в этом тоже.
Кинешь взгляд – дымы над кровлей
В небо тянутся повсюду
Весла спущены из лодок,
Отражают солнца блики.
Колокольчиками стадо
Оглашает дол зеленый,
Кузнецы стучат по кузням.
И ни в чем нужды не видно,
Не стучит беда в ворота,
Голову не гнет неволя...
Гости разносили вести
О житье в земле карельской.
Мы встречали их радушно,
Честь оказывали людям.
И, как водится на свете,
Сами отправлялись в гости...
Годы шли, все чаще гости
Заявлялись к нам в деревни;
Кстати, и без приглашенья
Заходили к нам порою.
Гости жадно озирали
Наши нивы и амбары
И высматривали что-то
В чащах и среди пригорков.
По протокам лососевым
Лодки с недругами плыли,
Гости в воинских доспехах
Опускали весла в воду.
Птицы разные бывают,
С самым разным опереньем.
Точно так же и с гостями.
Надо загодя предвидеть
И ночной прилет гагары,
И полет неслышный гуся,
Чернети в тумане голос,
Посвист крыльев ястребиных.
На вершинах гор карельских
Свет костров – предупрежденье
О приходе злых людей,
О нагрянувших напастях.
Время бурное, лихое,
Беспокойна жизнь по селам.
Меч ударил по границе,
Силой семьи разделяют,
Землепашцев подстрекают
На борьбу между собою.
Скорбь Карелию объяла,
Трудная пришла година,
И от Ладоги разнесся
Стон людской до Кандалакши.
Этот вихрь не на минуту,
Эта стужа не на зиму, –
Этот путь многострадальный
Измеряется веками.
Мир Карелию покинул.
И карельских птиц гоняло
Горе к северу и к югу,
К стуже мурманского края,
В сторону восхода солнца...
У Валдая, где веками
Жили родичи карелов,
Ищут северные птицы
От своих тревог защиту,
А другие улетели
К Тверь-реке с мечтой о мире,
Третьи – к пастбищам оленьим,
К лопарям на дальний север.
Мчались – кто куда способен
От мечей свирепых шведов.
Но карелы стойки были,
Жилисто, упрямо племя,
Вынесли все испытанья –
Не растерзаны мечами,
Не поглощены смертями.
Снова племя разрасталось,
Родовито, домовито,
По низинам и по кручам
Корни гибкие пустило...
Были начеку карелы,
Берегли свою свободу,
Все же плеть вельможной знати
Их порою достигала.
Череда годов катилась,
Снова песни зазвучали,
Калевальские напевы,
Рун мелодии родные:
Голос Перттунена славный,
Голос Параске чудесный,
А меж ними песнопевцы.
Скажем, Шемейкки в Суйстамо...
Эти песни разлетались
До морей и гор далеких,
Эти песни пробирались
С коробейниками вместе
В кошелях их берестяных.
Руны есть и пить не просят,
Тяжестью своей не давят
И не тают от повтора
Мелодичных песнопений.
В деревнях передавались
От певца к певцу иному
Руны, а потом попали
Руны в руки письмознатца.
Наши руны записали,
Тут уж и топор бессилен!
Счастье выпало народу,
Случай в вековечной дали
К чести земляков-карелов
И отечеству во славу.
Оттого на белом свете
И узнали, что карелы
В своих песнях даровиты,
Живописны песни их.
Что своей душой открыты,
Что умом других не хуже,
Что исконные карелы
Сочинили песни Вяйне,
Сотворили смелый образ
Илмаринена, что в кузне
Чудодейственно ковал,
Руны звонкие воспели
Дружбу, мир и честный труд.
Не хотел бы я, чтоб кто-то
Вероломно в хлеб карела
Камни острые запек.
Не хотел бы я, чтоб кто-то
На его язык и душу,
На его святые руны
Тайно грузила подвесил.
